Бронелетчики. Кровь на снегу - Страница 68

– Конечно, – кивнул Молохов, – вместе Пюнямя брали. Только его на самом подходе зацепило…

– У Коврина легкое ранение, – сказал Злобин, – и чувствует он себя уже вполне нормально. Если что, поможет тебе – самому лучше пока с постели не вставать, тебе отлежаться надо. Да и вместе вам веселей будет, все-таки почти ровесники. Только ты смотри, не болтай лишнего, не ляпни чего…

– Что ты, Батя, – обиделся Молохов, – да разве ж я… Да когда же… Я знаю: рот на замок, повсюду враг, будь бдителен!

– Ну, не столь категорично, – улыбнулся Злобин, – но все равно следи за своей речью. Лишнее знать товарищам красноармейцам и командирам не положено. Ладно, лежи, набирайся сил. Через полчасика переселим тебя.

– Только оружие оставьте, – добавил Молохов, – на всякий случай…

– Конечно, – кивнул Злобин.

С этими словами он покинул бронелет.

Матвей испытывал смешанные чувства: с одной стороны, ему очень хотелось громить врага, воевать вместе со своими товарищами, но с другой… Лишние несколько дней в госпитале позволяли наладить более тесные отношения с Верочкой, которая занимала все больше и больше места в его сердце…

Они виделись два раза – во время перевязок. Матвей пытался при этом подольше задержать Верочку возле себя – чтобы пообщаться. Он даже специально притворялся, что ему плохо, чтобы девушка уделила больше внимания. Конечно, это было нехорошо, так он отнимал время у других раненых, но ничего с собой не мог поделать – Верочка ему очень нравилась. Спокойная, рассудительная, внимательная, заботливая и, несмотря на молодость, уже вполне взрослая, самостоятельная… Надежный товарищ и верная подруга.

Не то что глупые девицы, с которыми ему обычно приходится общаться. Не видеть бы их совсем, этих эгоистичных, самовлюбленных дур. Только и думают, как бы захапать побольше или сделать карьеру… Для них брак – лишь формальное мероприятие, позволяющее повысить свой статус. Ну, модно сейчас быть замужем, что делать… И выгодно. Особенно если твой муж зарабатывает прилично. А что до любви… Так это же давно изжившее себя понятие. Люди сейчас вступают в брак не по чувствам, а по взаимной выгоде. Мужчина получает красивую супругу и регулярный секс, женщина – статус замужней дамы и деньги. И еще, как правило, возможность удобно устроить свою жизнь или сделать карьеру, пробиться наверх…

А когда появляются дети, то их, как правило, быстренько сваливают на нянек или бабушек (если имеются). И никаких тебе сантиментов в виде материнской любви и домашнего воспитания, все очень практично и прагматично. Я тебя родила, няньку наняла, вот и будь доволен. А возиться мне с тобой некогда – молодость проходит, надо успеть взять от нее всё, получить удовольствие по максимуму. И постараться стать богатой и успешной…

Верочка же была совсем другой, думала не о себе, а о том, как помочь бойцам, заботилась о раненых, ухаживала за больными. Она рассказывала о своем отце, известном докторе, посвящавшем всего себя работе. Сразу стало понятно, в кого она… И характером, и воспитанием, и отношением к делу. У Верочки очень развито чувство долга, из нее вышла бы отличная жена и настоящая мать…

Матвей тяжело вздохнул: «Мечты, мечты, где ваша сладость…» Какие, на фиг, серьезные отношения! Они предполагают определенный уровень доверия, а разве может он что-то рассказать Верочке о себе? Нет, конечно. Вместо реальной биографии – сплошная рабочая легенда, считай, обман, хотя и невольный, только по надобности. А врать такой девушке…

Сотрудникам Института времени строго-настрого запрещалось раскрывать какие-либо сведения о себе или группе, а уж брать кого-то с собой при возвращении… Категорически нет! Это даже не обсуждается. Что же делать? И остаться с Верочкой нельзя, и взять ее с собой – тоже. Безвыходная ситуация. Ну, ничего, пока он еще тут, не все потеряно…

* * *

После завтрака Матвея перенесли на новое место. Палатку поставили несколько в стороне от других, на самой опушке леса, и это было правильно – меньше посторонних людей и любопытных глаз. Сделали из досок два топчана, застелили еловым лапником, положили сверху шинели, спальные мешки – жить можно. А при электрическом свете и печке – даже очень ничего. Аккумулятора должно хватить на пять-шесть дней, а там они вернутся. Само собой, оставили запас продуктов, кое-какие лекарства и личное оружие («дегтярев» с запасными обоймами, пистолет и несколько гранат) – на всякий случай. Финны же рядом, бродят где-то неподалеку…

В соседи к Молохову определили Дмитрия Коврина – тот уже шел на поправку, самостоятельно передвигался по лагерю и мог в случае чего помочь (из-за большой потери крови Матвей все еще чувствовал некоторую слабость). После чего бронелетчики покинули госпиталь – надо спешить на помощь 44-й дивизии. В который уже раз…

Коврин оказался хорошим соседом – веселым, неунывающим, к тому же действительно был ровесником Матвея. Они быстро нашли общий язык. Молохов сначала держался несколько свысока – все-таки старше и по возрасту, и по званию, да и по жизненному опыту тоже (про боевой и говорить нечего), но потом отношения между ними выровнялись и стали очень дружескими.

Дмитрий много рассказывал о себе, о семье, учебе в саратовской школе и в военном училище. Как выяснилось, он с самого детства мечтал стать командиром – как отец, погибший в конце Гражданской войны. Николай Коврин служил в штабе Тухачевского и был зарублен белополяками летом 1920 года во время похода на Варшаву. Маленькому Мите тогда было всего полгода…